В 1973 году Эльдар Рязанов снимал здесь фильм «Невероятные приключения итальянцев в России». Но немногие знают, что эту старинную усадьбу графа Александра Безбородко, с 1896 года занимала община сестёр милосердия Красного Креста, основанная великой княгиней Елизаветой Федоровной, сестрой императрицы Александры Федоровны. О деятельности Елизаветинской общины и истории этих мест наш очередной рассказ.
Кадр из фильма Э.Рязанова: герои стоят у ограды усадьбы, рядом с изваяниями львов, поддерживающих цепи. На другом берегу Невы виден ансамбль Смольного монастыря
До основания города
Этот старинный и очень интересный дом расположен в той части Санкт-Петербурга, которую была заселена ещё до основания города.
В 1698 году, за два года до начала Северной войны, шведский генерал барон Абрахам Крониорт, живший в городе Ниен (Ниеншанц), составил план местности от реки Охты до дельты Невы. На том месте, где сейчас располагается дом №40 по Свердловской набережной, на плане шведского генерала обозначена мыза (имение), принадлежавшая шведскому офицеру, коменданту гарнизона Ниеншанца. Здесь был создана система подземных ходов, которыми мог бы воспользоваться комендант в случае неожиданного появления русских войск. К территории мызы примыкал госпиталь для престарелых солдат.
В ходе Северной войны со Швецией (1700 -1721 гг.) территория эта была присоединена к России. А вскоре после основания Санкт-Петербурга Пётр Первый подарил опустевшую шведскую усадьбу своей жене Екатерине.
Полюстрово
Особую известность эта территория приобрела благодаря источникам минеральных вод, обнаруженным в 1718 г. на располагающихся неподалёку казачьих огородах. Зимой 1719 г. водами лечился Пётр Первый, и признал их не хуже бельгийских. Благодаря латинскую слову «poluster», то есть «болотистый», местные минеральные воды стали называться Полюстровскими.
Во времена правления Екатерины Второй владельцем земель стал Григорий Николаевич Теплов. В 1760-х гг. Канцелярия от строений предложила приобрести желающим земли с казачьим огородом; действительный тайный советник Григорий Николаевич Теплов, знавший о целебных свойствах местных источников (Теплов был болен и должен был отправиться за границу на лечение), ради экономии решил воспользоваться полюстровской водой, и приобрел участок.
Так на месте казачьего огорода появилась мыза Полюстрово. В 1773 -1777 гг. архитектором Василием Баженовым здесь был построен усадебный дом в готическом стиле. Предполагается, что Баженов возобновил уже существовавшие подземные коммуникации. При каменном доме имелись оранжереи, где выращивались фрукты, овощи, цветы, табак.
На набережной была сооружена двухъярусная парадная терраса-пристань. По обе стороны от пристани располагались пушки для сигналов и салютов. Боковые лестницы и грот были облицованы гранитом, а терраса декорирована вазами и четырьмя скульптурами сфинксов: одна пара на верхней площадке, другая на нижней.
Удалось ли вылечиться Теплову полюстровской водой достоверно неизвестно. Его современники утверждали, что Григорий Николаевич поправился не выезжая из усадьбы. А вот историк П. Н. Столпянский ссылается на признание Теплова о том, что в 1771 г. минеральная вода его чуть было не погубила.
В 1782 году, после смерти Теплова, его сын продал мызу за 22 500 рублей. Новым владельцем Полюстрово стал канцлер Александр Андреевич Безбородко. Для него в 1783-1784 гг. по проекту Джакомо Кваренги на месте старого усадебного дома был построен новый особняк. Кваренги не строил дом заново, а максимально использовал уже имевшееся здание. Таким образом, особняк хранит не только остатки баженовской постройки, но, возможно, и следы шведской усадьбы. Дача Безбородко – одна из немногих загородных работ знаменитого зодчего.
Канцлер Российской империи князь А.А. Безбородко; портрет кисти Иоганна Баптиста Старшего (1794 г.)
В начале 19 века. усадьбу украсила знаменитая, состоящая из скульптурных изображений 29 львов, ограда. Её создателем мог быть Николай Александрович Львов.
Граф Безбородко, незадолго до смерти получивший титул князя, скончался в 1799 г., просив употребить его состояние на богоугодные дела.
Дача И. А. Безбородко в Полюстрово. Акварель Г. С. Сергеева (1800 г.)
Владения его перешли к брату, Ивану Андреевичу. После смерти бездетного И.А. Безбородко здесь жила его племянница, княгиня К. И. Лобанова-Ростовская, воспитывавшая сына Александра Григорьевича Кушелева. В 1816 г. к его фамилии добавилась фамилия Безбородко. С тех пор он стал графом Кушелевым-Безбородко, а усадьба приобрела известное ныне название – дача Кушелева-Безбородко.
Граф Александр Григорьевич Кушелёв-Безбородко, меценат, почётный член Петербургской Академии наук, постоянно следил за всем, что появлялось замечательного в области науки и литературы.
А.Г.Кушелев-Безбородко, Государственный контролёр Российской империи; портрет кисти Франца Крюгера (1851 г.)
План усадьбы; эскиз Дж.Кваренги
Именно при Александре Григорьевиче усадьба Полюстрово стала знаменита как лечебный курорт. В 1840-1850 гг. здесь существовал популярный курзал полюстровских минеральных вод. Для исследования воды граф приглашал известных медиков, аптекарей, которые в разное время дали положительные отзывы. Аптекарь Фишер на одном из участков, сдаваемых графом в аренду, открыл купальни с комнатами для проживающих.
«Вид на Неву и Смольный монастырь от ограды дачи Кушелевых-Безбородко»; неизвестный художник сер. 19 в.
Следующим владельцем Полюстрово в 1855 — 1870 гг. был литератор и меценат граф Григорий Александрович Кушелев — Безбородко.
На его даче бывали А. Н. Радищев, Н. Н. Новиков, Д. И. Фонвизин. А на его средства издавались книги стихов А. Н. Майкова, первое собрание сочинений А. Н. Островского, сочинения Л. А. Мея. В 1861 г. он посетил в Лондоне А. И. Герцена, а в 1863 г. внес значительный вклад в «Общий фонд», созданный для помощи нуждающимся молодым эмигрантам.
Граф Григорий Александрович Кушелев-Безбородко (1832-1870), статский советник; фотография 1856 г.
Произведения самого Г.А. Кушелева-Безбородко публиковались и в журналах, и отдельными изданиями. В 1857 г. в Петербурге под псевдонимом Грицко Григоренко вышли его «очерки и рассказы», также были изданы в двух томах «Очерки, рассказы и путевые заметки».
В 1858 г. Г.А. Кушелев-Безбородко пригласил Александра Дюма — отца совершить путешествие по России и принимал его на своей даче в Полюстрове. С французским писателем он познакомился в Париже. Дюма давно испытывал интерес к России, но приехал сюда только после смерти Николая Первого.
Император не мог простить Дюма написания романа «Записки учителя фехтования», героями которого под вымышленными именами стали декабрист И. А. Анненков и француженка Полина Гебль, последовавшая за ним в сибирскую ссылку.
«Мы остановились перед большой виллой, два крыла которой полукругом отходили от главного корпуса. На ступеньках подъезда выстроились слуги графа в парадных ливреях. Граф и графиня вышли из кареты, и началось целование рук. Потом поднялись по лестнице на второй этаж в церковь. Как граф и графиня переступили порог, началась обедня в честь «благополучного возвращения», которую достопочтенному священнику хватило ума не затягивать. По окончании все обнялись, невзирая на ранги, и по распоряжению графа нас проводили каждого в свое помещение. Мои апартаменты были устроены на первом этаже и выходили в сад. Они примыкали к большому прекрасному залу, используемому как театр, и состояли из прихожей, маленького салона, бильярдной, спальни для Муане (художника и переводчика, сопровождавшего Дюма в поездке по России) и меня. После завтрака я отправился на балкон. Передо мной открылся чудесный вид – к реке от набережной спускаются большие гранитные лестницы, над которыми воздвигнут шест футов пятьдесят высотой. На вершине шеста развевается знамя с графским гербом. Это – пристань графа, куда ступила Великая Екатерина, когда оказала милость Безбородко и приняла участие в празднике, устроенном в ее честь» (из писем и воспоминаний А.Дюма-отца)
Г. А. Кушелев-Безбородко был крупным благотворителем, членом Императорского человеколюбивого общества, содержал Дом призрения пожилых женщин на Охте (позже названный его именем), помогал другим учреждениям.
Попечители и призреваемые у здания Дома призрения престарелых бедных женщин в память графа Г. А. Кушелева-Безбородко и К. К. Злобина (второго крупного жертвователя) Императорского человеколюбивого общества (Малоохтинской богадельни); 1913 г., фотоателье К. К. Буллы
Вместе с тем, граф был большой чудак, в окружении которого находилось место разным случайным людям.
«Странный вид имел в то время этот дом, или, скорее, общество, которое в нем находилось. Оно придавало ему характер караван-сарая, или, скорее, большой гостиницы для приезжающих. Сюда по старой памяти являлись родственники и рядом с ними сброд чужестранных и русских пришлецов, игроков, мелких журналистов, их жен, приятелей и т.д. Все это размещалось по разным отделениям обширного, когда-то барского дома, жило, ело, пило, играло в карты, предпринимало прогулки в экипажах графа, нимало не стесняясь хозяином, который, по бесконечной слабости характера и от части болезненности, ни во что не вмешивался, предоставляя каждому свободу делать что угодно». Д.В. Григорович «Литературные воспоминания».
Последний представитель богатейшего рода скончался в 1870 г. в возрасте 38 лет. Источники он завещал своим крестьянам. Имение унаследовала его сестра Л. А. Мусина-Пушкина, которая сдавала дачу в аренду.
Портрет Любови Александровны Мусиной -Пушкиной, урождённой Кушелевой (1833 – 1913 гг.), фрейлины, статс-дамы, кисти Карла Иоганна Лаша (1856 г.)
В 1873 г. имение разделили на участки, и часть из них была куплена, в том числе для постройки фабрик.
За год до смерти графа пожар уничтожил значительную часть курорта, который уже не восстанавливался. И пейзажный парк, окружающий дачу постепенно сокращался, так как на его территории строились различные промышленные предприятия. Здесь стал работать пивной завод «Новая Бавария», ныне известный как выпускающее Советское шампанское ЗАО «Игристые вина».
Елизаветинская община
Многим православным людям великая княгиня Елизавета Федоровна известна как основательница Марфо-Мариинской обители милосердия в Москве, но малоизвестным фактом ее биографии является то, что по ее инициативе 9 декабря 1896 г. была основана община сестер милосердия в Санкт-Петербурге. По распоряжению императрицы Марии Федоровны община была названа Елизаветинской.
В 1896 г. заброшенное здание усадьбы Безбородко и часть парка площадью в 9 гектар перешли в собственность Общества Красного Креста: были выкуплены для общины на средства Императорской семьи.
Фото начала 20 в.
На первом этаже главного здания разместились амбулатория и кухня, на втором комнаты сестер милосердия и квартира начальницы общины. На третьем этаже были комнаты испытуемых, которые жили по несколько человек вместе.
В особняке также разместились аптека и квартиры служащих, а за домом в бывшем графском парке началось строительство хирургических и лечебных павильонов, дома причта и сестер милосердия. Все здания были снабжены крестами на фасадах – символикой Красного Креста
Современный отреставрированный вид одного из этих зданий
Несколько фрейлин великой княгини Елизаветы Федоровны приняли участие в деятельности общины. Первой настоятельницей была баронесса А. А. фон Дрейлинг. Одним из организаторов Елизаветинской общины являлась княгиня М. С. Голицына. По инициативе Елизаветы Федоровны в 1898 г. был создан Комитет для усиления средств общины, председательницей правления которого стала фрейлина М. А. Васильчикова. Комитет включал в себя жертвователей без различия сословий и вероисповеданий. Почетным членом этого комитета состоял отец Иоанн Кронштадтский. В Таврическом дворце в 1901 г. Комитету было предоставлено помещение, на освящении которого присутствовала Елизавета Федоровна. Именно деятельность Комитета позволила общине выстроить в саду за главным зданием новые больничные корпуса и храм.
Великая княгиня Елизавета Федоровна, в иночестве Марфа; фото после 1909 г.
«Дальнейшее существование общины без храма Божия немыслимо: он необходим сестрам для укрепления их в подвиге служения страждущим, и только тогда я сочту создание общины готовым, когда раздастся благовест с колокольни храма» (из рескрипта великой княгини Елизаветы Федоровны от 26 августа 1900 г. на имя председательницы комитета правления фрейлине М. А. Васильчиковой)
В парке за главным зданием по проекту архитектора Н. Ф. Пащенко была построена церковь во имя святого великомученика и целителя Пантелеимона. Церковь освятил Санкт-Петербургский митрополит Антоний (Вадковский) 14 июня 1901 г. в присутствии Елизаветы Федоровны.
Церковь во имя вмч. Пантелеимона при Елизаветинской общине сестер милосердия (фото 1900-х гг.)
Храм имел форму базилики с тремя золочеными главками, фасад украшали красные кресты.
Красные кресты украшали также все решетки в храме. Иконостас из искусственного мрамора выполнил М. М. Попов, иконы написал академик А. В. Троицкий.
После революции храм стал приходским. В 1918 г. освятили придел во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радости».
Елизавета Федоровна управляла этой общиной из Москвы. Но, несмотря на это, все важнейшие события происходили не без ее участия. Она присутствовала на освящении всех новых зданий строившихся в общине, принимала доклады правления общины, писала распоряжения. Управление именно этой общиной было для Елизаветы Федоровны важным опытом, предшествовавшим созданию Марфо-Мариинской обители. Она не забывала созданную ею Елизаветинскую общину и тогда, когда уже была настоятельницей Марфо-Мариинской Обители Милосердия.
Источником средств для общины служили доходы от благотворительных балов и лотерей, а также пожертвования, за которые выдавались памятные жетоны.
Такие жетоны выдавались тем, кто единовременно внес не менее 10 рублей, а также способствовавшим деятельности общины личным трудом
Елизаветинская община была одной из немногих, при которой существовало детское и гинекологическое отделения; другие общины преимущественно ориентировались на помощь раненым воинам. Елизавета Федоровна считала, что сестры милосердия должны уметь оказывать медицинскую помощь и женщинам и детям. Кроме амбулаторного приема сестры осуществляли уход за больными и в Мариинской барачной лечебнице (какая находилась на содержании общины), и главным врачом которой являлся С.С. Боткин.
Карета у входа в усадебный дом; фото 1910 гг.
Елизаветинская община сестер милосердия являлась одним из немногих медицинских учреждений для 50-тысячного населения полюстровского рабочего предместья. Главным образом здесь осуществлялся амбулаторный прием. Так, количество посещений хирургического отделения больницы Общины в 1900 г. достигло 11 тысяч. Хирургическое отделение наполнялось больными без выбора – то есть, как говорилось в отчете Общины: «несть Эллин и Иудей».
Рабочий день сестры Елизаветинской общины начинался в 8 часов утра и продолжался до 8 часов вечера. Единственный час, отпущенный для отдыха, – с 4 до 5 часов дня: «В 4 часа сестры пьют чай, до 5 часов отдыхают, а после 5 до 7 слушают теоретические курсы по медицине, производят спевки и т. д.» (из отчёта Общины).
Амбулаторный прием продолжался с 13 до 16 часов пополудни. К 1904 г. в связи с большим наплывом посетителей прием продолжался до 17, 18 и даже 19 часов, лишая сестер даже небольшого отдыха. Приходили жители окрестных деревень, в том числе финны. В летнее время деятельность Общины сокращалась – производился ремонт помещений. В течение года сестры иногда посылались в частные дома на дежурство или для перевязок, массажа, физиотерапии (электризации, как тогда говорили), трудились во время эпидемий.
Группа братьев милосердия у входа в здание Елизаветинской общины; 1912 г., фото Карла Буллы
Во время русско-японской войны сёстры общины и санитары – братья милосердия, будучи в харбинском госпитале-лазарете, принимали участие в судьбе раненых.
На русско-японскую войну от общины отправилось 6 врачей, 40 сестер милосердия и 35 санитаров; в Харбине; фото 1904 г.
Ближайшая к общине улица получила название Елизаветинская улица – по названию общины. Точная дата закрытия Елизаветинской общины неизвестна.
До наших дней
После Октябрьской революции в корпусах общины находилась туберкулезная больница имени Карла Либнехта. А Община продолжала работать, но, как и у других сестричеств, у нее был отобран больничный комплекс. На базе Общины в 1920 г. была открыта Нормальная школа сестер им. Розы Люксембург. Храм закрыли 6 апреля 1923 году.После Великой Отечественной войны в храме находился родильный дом.
Дачу Кушелева-Безбородко до 2011года занимал противотуберкулёзный диспансер.
В 1959 -1960 гг. была произведена реставрация разрушенной в годы войны террасы-пристани, с воссозданием утраченных скульптур. При сооружении современной Свердловской набережной подземный ход к берегу Невы был уничтожен, вход из усадьбы замурован.
Один из четырех сфинксов на пристани. За решёткой – замурованный подземный ход, ведущий в усадьбу (на фото позади видна башенка и скат фронтона здания)
Знаменитая ограда с фигурами двадцати девяти сидящих львов была отреставрирована в 1999 году.
Современный вид здания и ограды
После переезда туберкулёзного диспансера из усадьбы в новое здание, местные жители ожидали, что в здании разместится Дворец бракосочетаний. Но нет; несколько лет здание простояло закрытым, и ходили разные слухи о его дальнейшей судьбе.
В 2014 г. деятели культуры и представители украинской диаспоры Петербурга написали властям письмо с просьбой, в память о малороссийском происхождении владельца – графа Кушелева-Безбородко, а также в связи с ухудшением межгосударственных и межнациональных отношений, передать здание усадьбы под украинский культурный центр. Получили отказ.
Ныне здание сдано в аренду досуговому центр азербайджанской диаспоры Петербурга. Арендаторы первым делом (в начале января 2015 года) снесли четырёхэтажный дом причта при общине сестёр милосердия.
Снесенный дом причта Елизаветинской общины сестер милосердия; фото 2013 г.
Здание бывшей церкви вмч. Пантелеимона Целителя при Елизаветинской общине сестер милосердия; фото 2009 г.
Старый дуб в саду дачи Безбородко; фото 2013 г.
Адрес : Санкт-Петербург, Свердловская набережная, 40.
Использованы материалы сайтов : saint-petersburg.ru; citywalls.ru; mikle1.livejournal.com; rusarchives.ru; encblago.lfond.spb.ru; blagotvoritelnost-spb.ru; sestr-elizaveta.narod.ru; kabinet-auktion.com; blagotvoritelnost-spb.ru; babs71.livejournal.com.
История усадьбы Кушелева - Безбородко уходит корнями в допетровскую эпоху. Первым собственником земли был комендант шведской крепости Ниеншанц. Затем усадьба многократно меняла владельцев, переживала периоды расцвета и упадка.
История усадьбы
После окончания Северной войны и основания Санкт-Петербурга Пётр I подарил эти земли своей жене Екатерине. Именно ему приписывают звание первооткрывателя целебных вод названных Полюстровскими (от латинского палюстер - болотный). Затем владельцем стал действительный тайный советник Григорий Теплов, получивший мызу от Екатерины II в подарок в октябре 1770 года. Теплов решил использовать местные воды для восстановления своего здоровья. В 1773 году было начато строительство дома в готическом стиле под руководством Василия Баженова. В ходе строительства частично были использованы шведские коммуникации и основания и уже в 1777 году дом и окружавший его парк с оранжереями для фруктовых деревьев и цветов предстал перед владельцем.
Тогда - же на набережной была сооружена 2-ярусная парадная терраса-пристань, с пушками для салютов по обе стороны. Боковые лестницы и грот были облицованы гранитом, а украшением угловых элементов стали вазы и сфинксы. К сожалению оригинальное сооружение было разрушено в годы Великой Отечественной войны. Реставрация была выполнена по проекту архитектора Ротача в 1960 году по старым фотографиям и сохранившимся фрагментам. Подземный ход ведущий к гроту был засыпан при сооружении Свердловской набережной.
Ландшафтный парк Александра Безбородко
Век человека недолог и после смерти Теплова дача и земли перешли к его сыну - Алексею, который "оздоровляться" не планировал, но нуждался в деньгах. Усадьба была продана за 22 500 рублей влиятельному канцлеру Александру Андреевичу Безбородко, с которым и связывают расцвет данного имения. Именно в этот период был обустроен ныне утраченный парковый ансамбль и по проекту Джакомо Кваренги перестроена усадьба, в целом сохранившаяся до наших дней. Усадьбе повезло и в этот раз - в ходе перестройки были сохранены элементы творения Василия Баженова и частично шведские. Вместе с перестройкой главного здания вокруг был разбит обширный ландшафтный парк с прудами. Основное здание было соединено с флигелями. Первоначально крылья были открытые и предназначались для сушки сена, но затем ввиду особенностей климата Санкт-Петербурга их сделали закрытыми. По своему декору парк был сравним с лучшими усадьбами пригородов Санкт-Петербурга того времени: Царским селом и Ориенбаумом. Гостями канцлера были вельможи того времени и сама императрица.
Лечебные воды Полюстрово
После смерти Александра Безбородко в 1799 году дача перешла к его брату - Илье. В завещании было указано использовать состояние покойного на богоугодные дела, но в 1815 году Илья умирает и новой хозяйкой дачи становится его дочь - княгиня Клеопатра Лобанова-Ростовская. Княгиня не имела сыновей и передала усадьбу сыну сестры, находившемуся на её попечении. Для того чтобы род Безбородко не был утрачен, в 1816 году, приказом Александра I к его фамилии была добавлена фамилия его выдающегося предка. Так появилась фамилия Кушелев-Безбородко, закрепившаяся за усадьбой до наших дней.
Мальчик получил хорошее образование и дослужился до должности директора департамента государственного Казначейства. Именно с этим периодом в истории усадьбы связано её развитие как грязелечебницы, а так - же источника целебных вод. Был построен курортный городок, ресторан на берегу пруда, обустроены купальни. Продавалась минеральная вода, а желающим поправить здоровье - абонементы на пользование ваннами с целебной водой.
Раздел усадьбы на части
В 1855 году Александр Кушелев умер, а усадьба перешла по наследству его сыну Георгию. Он увлекался литературой, дружил со многими выдающимися писателями того времени, издавал журнал «Русское слово». В разное время поправить здоровье Полюстровской водой приезжали: Александр Дюма-старший, Михаил Глинка, художник Карл Брюллов, и другие.
После пожара 1868 года, а вскоре и смерти граф Кушелева, имение перешло его сестре Любови Мусиной-Пушкиной, которая разделила имение и продала его по частям. На одном из участков был создан пивной завод "Новая Бавария". Местность вокруг дачи к тому времени стала промзоной. В 1887 году на участке начали промышленный розлив минеральной воды с суммарным объёмом более 200 000 литров в сутки, курорт и грязелечебница остались в прошлом.
Медицинское прошлое
После раздела усадьбы её основное строение вместе с прилегавшим парком было передано Обществу Красного Креста в Петербурге. В 1896 в здании была открыта Елизаветинская община сестер милосердия. Строятся новые корпуса, оказывается медицинская помощь рабочим близлежащих предприятий и жителям города.
После революции общину перепрофилировали в инфекционную больницу, а затем в здании был размещён Противотуберкулёзный диспансер. На данный момент диспансер закрыт.
Церковь во имя целителя Пантелеймона
Церковь Пантелеимона Целителя при Елизаветинской общине сестер милосердия была построена между 1899 и 1901 годами по проекту архитектора А. В Кащенко. На церемонии освещения присутствовала великая княгиня Елизавета Федоровна. После революции церковь была закрыта, а здание передали заводу "Промет". В 1940-м году - сооружение было передано инфекционной больницы имени Карла Либкнехта.
Дача, построенная в 1773 году по проекту архитектора Василия Баженова, переоборудованная спустя десятилетие знаменитым Джакомо Кваренги и носящая имя «Дача со львами», на самом деле, памятник гораздо более ранний. Это место было освоено еще в допетровское время. Оно пережило множество своих владельцев и в разные времена использовалась совершенно по-разному: от общины сестер милосердия до культурного центра азербайджанской диаспоры.
История места
В конце 17 века на том месте, где располагается и сегодня дача Кушелева-Безбородко, находилась усадьба коменданта шведской крепости Ниеншанц. Ее взял Петр I во время Северной войны, а после подарил супруге Екатерине. Уже в 1773 году хозяином территории стал тайный советник Григорий Николаевич Теплов, он получил ее в подарок от Екатерины Великой. Именно для Теплова архитектор Баженов создал и воплотил самый первый вариант дома. Это было строение, окруженное садом и фонтанами, скульптурами из белого мрамора. После смерти Григория Николаевича, его сын продал имение князю Александру Андреевичу Безбородко в 1782 году. Новый владелец решил переделать дом и поручил проект Джакомо Кваренги. На территорию усадьбы у Безбородко были большие планы, и не случайно: в этой местности, известной как «Полюстрово» (от латинского - болотистый) еще при Петре были найдены целебные железные источники. Граф переселил в усадьбу и часть крестьян, чтобы заниматься развитием нового поселения. Уже тогда дом представлял из себя главный фасад, выходящий на Неву, с портиком и треугольным фронтоном. Он связывался с основным зданием флигелями с колоннадами. Позже их перестроили в закрытые галереи.
Дача Кушелева-Безбородко. История имени
После смерти Александра Безбородко хозяйкой дома стала его племянница - княгиня Клеопатра Ильинична Лобанова-Ростовская. Ее сын, Александр Григорьевич Кушелев и дал новое имя всему зданию: именно ему в 1816 году специальным указом разрешили носить имя Кушелев-Безбородко. Современники вспоминали о нем, как о любителе разгульного образа жизни, он баловался алкоголем и обожал пирушки. Дача в то время была пристанищем доброй половины литературного общества России второй половины 19 века. Здесь любили бывать Алексей Феофилактович Писемский, Алексей Константинович Толстой, Дмитрий Васильевич Григорович и другие. Сам Григорий Александрович известен как издатель, меценат и писатель прозаик. Он скончался в возрасте 38 лет, и был последним представителем богатого семейства, владевшего дачей.
Строительство и перестройка
В начале 19 века дача представляла из себя великолепнейший дом с видом на Неву, обрамленный чугунной оградой из 29 сидящих львов. С пристани-террасы открывался вид на реку, а покой жителей охраняли фигуры сфинксов.
ДЛЯ СПРАВКИ. Ограду со львами приписывают авторству Николая Александровича Львова.
После смерти Кушелева-Безбородко имение перешло к его сестре Мусиной-Пушкиной. Она сдавала дачу в аренду. В 1873 году территорию поделили на небольшие участки и продали – частично для постройки фабрик и других промышленных предприятий. Например, здесь располагался пивной завод «Новая Бавария» (сегодня это предприятие известно как ЗАО «Игристые вина» со знаменитой маркой «Советское шампанское»).
Следующим жильцом дачи со львами стала Елизаветинская община. Сестры милосердия переехали в здание в 1896 году. Здание перестроили, чтобы оно стало более удобным для общины, а также достроили больничные корпуса. Здесь вели прием рабочих и ремесленников.
ДЛЯ СПРАВКИ. Основала общину великая княгиня Елизавета Федоровна – сестра императрицы Александры Федоровны. Это была одна из немногих организаций, где были детское и гинекологическое отделения, остальные общины оказывали помощь, в основном, раненым военным.
В начале 30-х годов здание перевели на баланс завода «Промет», а в 1940-м году передали в пользование больницы им. Карла Либкнехта. В начале 60-х дом отреставрировали, во время возведения Свердловской набережной подземный ход к Неве засыпали, а вход в него –замуровали. До 2011 года в здании помещался противотуберкулёзный диспансер, несколько лет после этого оно было бесхозным, в 2014 году представители украинской диаспоры Петербурга просили передать дом под культурный центр. Однако в 2015 здание было сдано в аренду досуговому центр азербайджанской диаспоры Петербурга. В это время был снесен исторический дом причта при общине сестёр милосердия, состоящий из четырех этажей. До 2018 года в Малом дворце дачи Кушелева-Безбородко располагался Европейский институт,затем договор аренды расторгли.
Курорт
В начале 19 века территория после осушения болот стала настоящим курортом. Здесь устроили водолечебницу, которая заходила и на территорию самой дачи. В 1868 году произошел пожар, уничтоживший курорт и парк. Водолечебницу уже не восстанавливали. Но лечебные напитки продолжали выдавать страждущим. Сигизмунд Виславо продавал газированную воду из полюстрово в Петербурге и его окрестностях, а к 1887 году он пробурил скважину, способную давать до 20 000 ведер воды в день. Следующим владельцем источника стал князь Семен Семенович Абамелек-Лазарев. Он создал и выпустил в свет минеральную воду под названием «Натуральная минеральная вода Полюстровских источников». В 1918 году хозяином минеральных вод стал экономический отдел Выборгского райсовета. Но финансовых возможностей и административных сил для управления водами у новых хозяев не было. Только к концу 1925 года началось бурение новых скважин.
ВАЖНО! Воды этих источников пользовались авторитетом среди творческой интелеггенции. Их посещали композитор Михаил Глинка, живописец Карл Брюллов, поэт и драматург Нестор Кукольник, а также многие другие.
Интересные факты:
- Двадцать девять львов были отреставрированы в 1999 году.
- Возле этого здания (вид через ограду со львами) был снят эпизод к фильму Эльдара Рязанова «Невероятные приключения итальянцев в России».
- Улица, расположенная ближе всего к Елизаветинской общине, получила название Елизаветинская.
- Здание огорожено двумя оградами: позже львов, скорее всего, уже в конце 19 века, за их спинами вознесся ряд металлических копий.
- По одной из легенд, Нестором Кукольником сложено про дачу Кушелева-Безбородко шуточное стихотворение (в разгар вечеринки, когда закончилось спиртное):
Дача Безбородко –
Скверная земля!
Ни вина, ни водки
В ней достать нельзя.
- Летом 1858 года Петербург посетил Александр Дюма. Он гостил на даче со львами. Если верить воспоминаниям, любил выходить на балкон и любоваться Невой и Смольным монастырем на противоположном берегу.
- На территории дачи в 1990-х годах нашли подземный ход. Во время прокладки теплотрассы рабочие вскрыли кирпичный пол и увидели подземелье. Оно вело в противоположную от Невы сторону. Удалось пройти всего десять метров, дальше ход был завален.
- В 2017 году львов вновь отправили на реставрацию.
- Несмотря на многочисленные львиные статуи во всем Петербурге, дача Кушелева-Безбородка является главным местом их концентрации. Ни в одном доме нет такого количества львиных фигур. И у каждого из животных – своя особая улыбка, нет ни одного повторения.
Полезная информация
Дача со львами располагается на Свердловской набережной, дом 40. Ближайшее к ней метро –«Площадь Ленина» или «Чернышевская», красная ветка. В 2017 году здесь планировали открыть сначала ювелирный центр, а затем музей. Здание передано на баланс Смольного и планируется под реконструкцию.
Исторический памятник часто привлекает к себе туристов – своей необычной судьбой и удивительной архитектурой. Его можно найти в пеших и автобусных туристических маршрутах «Основные достопримечательности Санкт-Петербурга, архитектура Джакомо Кваренги» и «Исторические усадьбы». Можно добраться до здания самостоятельно и полюбоваться им снаружи. В пешей доступности от него находятся другие достопримечательности, такие как Смольный собор и Таврический дворец.
Непростая судьба дачи, которая столько раз меняла владельцев, в 2019 году находится под пристальным внимание комитета по охране памятников. Активно ищется инвестор для восстановления всех композиционных ансамблей. Дача со львами считается уникальным памятником архитектуры конца 18 века и по праву – жемчужиной Санкт-Петербурга.
В Санкт–Петербурге, в Полюстрово, сохранился памятник архитектуры XVIII-XIX веков - усадьба Кушелёва-Безбородко. Она была построена на берегу Невы в 1773–77 годах сенатором Тепловым на месте древесного питомника, пожалованного ему в 1773 году русской императрицей Екатериной II. Для фундамента усадебного дома использовали основание шведского дома, построенного ещё в допетровские времена.
Проект усадебного дома в готическом стиле был выполнен великим русским архитектором Василием Баженовым.
В 1783–84 годах новый владелец усадьбы канцлер граф Безбородко решил перестроить особняк, для чего был приглашён русский архитектор Джакомо Кварнеги. В своём проекте Кварнеги максимально использовал первоначальный облик здания, поэтому и сейчас в усадьбе можно увидеть баженовские черты. Дом был перестроен в псевдоготическом стиле. Его стены были полностью облицованы мрамором. В Санкт-Петербурге всего два таких здания, поэтому усадьбу Безбородко иногда называют Малым мраморным дворцом. Усадебный дом представляет собой центральный трёхэтажный корпус, по углам которого установлены круглые башни. Дом соединялся с двумя симметричными боковыми флигелями дугообразными в плане галереями. В итоге имение стало соответствовать стилю классицизма. В северной части усадьбы был разбит обширный пейзажный парк в английском стиле. Парк стал излюбленным местом загородных гуляний. В парке были построены каналы, павильоны, беседки, установлены мраморные скульптуры. Усадьбу окружала металлическая ограда, украшенная 29-ю львами. На набережной перед домом располагалась пристань с гранитными сфинксами (во время ВОВ терраса-пристань была разрушена). В 1857 – 1860 годах особняк был вновь перестроен, автором проекта стал архитектор Э.Я. Шмидт. После смерти князя Безбородко в усадьбе проживала его племянница княгиня К. И. Лобанова-Ростовская, воспитывавшая сына своей сестры - А. Г. Кушелёва. Став взрослым, получил высочайшее разрешение именовать себя графом Кушелевым-Безбородко. С тех пор усадьба получила своё нынешнее название - дача Кушелева-Безбородко. В XVIII веке в Полюстрово был обнаружен источник целебной минеральной воды. Граф провёл вокруг имения осушительные работы и устроил в Полюстрове курорт. В 1831 году на терртиории усадьбы была освящена домовая церковь во имя иконы Божией Матери «Живоносный источник» (была закрыта 28 апреля 1880 года). В 1855 году дачу унаследовал сын А. Г. Кушелёва, издатель журнала «Русское слово» Г. А. Кушелев-Безбородко. В 1868 года вследствии пожара была уничтожена значительная часть курорта, который больше не восстанавливали. После смерти графа Кушелёва имение Полюстрово унаследовала его сестра Л. А. Мусина-Пушкина. В 1873 году дача Безбородко-Кушелёва была разделена на участки, часть которых была куплена, в том числе для постройки фабрик. В 1896 г. усадебный дом и часть парка площадью свыше 9 гектаров получило в собственность Общество Красного Креста, в нём была размещена Елизаветинская община сестер милосердия. Сейчас на территории бывшей усадьбы Кушелева-Безбородко находится межрайонный противотуберкулезный диспансер.
В 1960-х годах усадьба Безбородко-Кушелёва была реконструирована. В середине 90-х годов XX века во время прокладывания новой теплотрассы через подвал бывшей церкви Святого Великомученика Пантелеймона под усадьбой был обнаружен подземный ход, вероятно, вырытый первым владельцем участка - шведским офицером.
Летом 1858 года на даче Безбородко-Кушелёва некоторое время гостил Александр Дюма-старший.
В продолжение предыдущего комментария - отрывок из воспоминаний художника А.Н.Бенуа: Александр Бенуа. Мои воспоминания. М., "Наука", 1980, с. 311-318. (Эту книгу легко найти в интернете. Я скачал ее на электронную книгу и как раз сейчас читаю.)
А.Н.Бенуа (1870 - 1960) в детстве видел этот парк, еще почти не разрушенный. Текст длинный, но, как мне кажется, интересный.
"Должно быть, желание быть поближе к своей старшей дочери [Камилле, сестре А.Н.Бенуа - S.P.] , ожидавшей рождения второго ребенка, а также необходимость для папы [архитектор Н.Л.Бенуа - S.P.] часто бывать на постройке колокольни при церкви на Католическом кладбище (на Выборгской стороне) побудили моих родителей летом 1877 г. поселиться на Кушелевке. Здесь уже второй год жила сестра Камишенька со своим Матом [Мэтью (Матвей Яковлевич) Эдвардс - предприниматель, муж Камиллы - S.P.] и с первенцем Джомми. Кушелевкой называлась дача под Петербургом графов Кушелевых-Безбородко, расположенная не доезжая Охты, по набережной Невы. <…>.
В 50-х годах XÍX в. пышный и расточительный граф Кушелев мог еще, не рискуя ударить в грязь лицом, дать во дворце своего предка — знаменитого канцлера, пристанище "самому" Александру Дюма-отцу, и в эти годы на Кушелевке протекала роскошная, полная барских прихотей жизнь. Но с тех пор под боком у парка выросла па Охте английская бумагопрядильная фабрика, и одно ее красное здание, с трубой, выбрасывающей клубы черного дыма, и с ее непрестанным шумом, совершенно изменило характер всей округи. Кроме того, пробудившаяся страсть к наживе посредством продажи земельных участков толкнула и наследника графов Кушелевых, графа Мусина-Пушкина, расстаться с некоторой частью своей усадьбы, и как раз в 1875 г. было построено на одном из таких участков (в двух шагах от дворца) другое, не менее грандиозное, нежели бумагопрядильная фабрика, здание — Славянский пивоваренный завод, тоже с трубой, с дымом и со своими своеобразными шумами.
Склонностью графа Мусина-Пушкина "реализировать" свои земли воспользовался и мой дядя Сезар Кавос [архитектор Ц.А.Кавос (младший) - дядя А.Н.Бенуа - S.P.] - человек и сам по себе предприимчивый, а тут еще подпавший под влияние нового члена нашей семьи, мужа моей сестры Камиллы М. Я. Эдвардса, уговорившего дядю вложить некоторый капитал в канатную фабрику. Под это предприятие и был дядей приобретен еще один значительный кусок парка, и в 1876 г. было там заложено первое здание завода, выросшего затем в течение нескольких лет в целый фабричный поселок.
Обе фабрики, пивоваренная и бумагопрядильная, расположенные на берегу Невы, теснили с двух боков усадьбу, созданную для досугов екатерининского вельможи, тем не менее в 1877 г. и дворец, построенный Кваренги, и гранитная пристань, спускавшаяся монументальными лестницами до самой Невы, а также и многие постройки, разбросанные по парку, были еще в целости. Несколько комнат во дворце снимали в первое время после замужества Эдвардсы, и я помню ту пустую, отделанную под гладкий мрамор залу, в которой под огромной люстрой в полной диспропорции ежился их маленький круглый обеденный стол. Вход к сестре был из сада, но не через дверь, а через окно, к которому приходилось подыматься по чугунной, пристроенной к фасаду лестничке, тогда как из сеней дворца не было хода в их выкроенную из парадных апартаментов квартиру. Эдвардсы прожили там лишь год с небольшим, а затем переехали в домик, стоявший неподалеку в парке и, наконец, поселились в специально построенном доме уже в непосредственном соседстве с канатным заводом.
<…>
На Кушелевке мы жили в 1877, 1878 гг. и затем еще в 1882 г., и вот эти три лета дали мне очень много. Разумеется, я тогда не мог вполне сознавать то, чему я был свидетелем, а именно, что на моих глазах происходило разложение остатков славного прошлого; но когда папочка бранил меркантильность графа Мусина-Пушкина, когда он с горечью вспоминал, какой Кушелевка была в дни его молодости, когда Лудвиги мне рассказывали про те празднества, которых они сами "совсем еще недавно" были свидетелями, когда другие старожилы сообщали подробности о том, какие в парке стояли статуи и вазы и как чисто содержались каналы, по которым скользили золоченые гондолы, то все это вызывало во мне смутную печаль, а то, что доживало свой век на прежних местах, пробуждало во мне род тревожного предчувствия, как бы и это все не погибло. Оно и погибло, но уже значительно позже.
За год до того, как мы поселились на Кушелевке, и как раз, когда строился Славянский завод (строителем которого был мой двоюродный брат Жюль Бенуа [архитектор Ю.Ю.Бенуа, двоюродный брат А.Н.Бенуа; в другом месте воспоминаний ему дана нелестная характеристика - несмотря на его профессию - как деловому человеку, напрочь лишенному чувства прекрасного; я лично все же сомневаюсь в ее справедливости - S.P.]), я в первый раз посетил Кушелевку, и в это первое мое посещение меня больше всего поразила Руина. Это была одна из тех затей, в которых, в предчувствии романтических веяний, уже в XVIII в., выразилась мечта о средневековье. Руина эта, построенная в дни Екатерины знаменитым Кваренги (изображение ее имеется в увраже, посвященном его творению), должна была представлять развалины замка, с "уцелевшей" круглой башней. О Кваренги я тогда не имел никакого понятия, о средневековье — весьма смутное и скорее "сказочное", зато я, как многие дети, был легко возбуждаем всем, что просто носило отпечаток таинственности. Не возьми меня тогда папа за руку, я бы ни за что не решился пройти мимо этих поверженных на землю грандиозных колонн и карнизов и взобраться по заплесневелым валким ступеням нескончаемой, как мне показалось, винтовой лестницы. Но с папой страх исчезал, а вид, открывавшийся с верхней площадки Руины, мне очень понравился. По ту сторону Невы, отражаясь в ней, сияли главы Смольного монастыря, на первом плане возвышалось внушительное здание Безбородкинского дворца, по другую сторону - сливался с далекими лесами парк, в котором белели павильоны и статуи. Там же, где готовилось сооружение пивоваренного завода, почва была вся разрыта для фундамента, лежали груды мусора, балки, доски, кирпичи. Естественно, что, когда мы в 1877 г. поселились на Кушелевке, я первым долгом попросился на Руину, но оказалось, что Руины больше нет; ее "пришлось снести" под какие-то сараи для пивных бочек и, мне кажется, что именно тогда я в первый раз понял (не зная самого слова) ужас художественных вандализмов. Я даже возненавидел своего кузена Жюля, по распоряжению которого совершился этот чудовищный поступок, погубивший то самое, что в памяти у меня осталось, как чудесный сон.
Наше поколение, заставшее еще массу пережитков прекрасной старины и оказавшееся в то же время свидетелем начавшейся систематической гибели этой старины под натиском новых жизненных условий (и теорий), не могло не воспитать во мне какую-то особую горечь при виде совершавшегося процесса, находившегося в связи со все большим измельчанием жизни. Все на свете подчинено закону гибели и смены. Все старое, отжившее и хотя бы распрекраснейшее должно в какой-то момент уступить место новому, вызванному жизненными потребностями и хотя бы уродливому. Но видеть, как распространяется такая гангрена и особенно присутствовать при том моменте, когда гангрена только еще чего-либо коснулась, когда обреченное тело в целом кажется еще здоровым и прекрасным, - видеть это доставляет ни с чем не сравнимое огорчение. Подобные ощущения чего-то бесконечно печального и жалкого, испытанные мной в детстве, оставили глубокий след на всю жизнь. Они, несомненно, предопределили мой исторический сентиментализм, а косвенно мои "кушелевские настроения" сыграли свою роль в образовании того культа прошлого, которому в начале XX в. со мной во главе отдавалась значительная группа художественных деятелей, ставящих себе целью убережение исторических и художественных ценностей. <…>.
Кушелевский парк, называвшийся также Безбородкинской дачей, занимал неправильный четырехугольник, тянувшийся одной стороной по Неве и уходивший в глубину, пожалуй, на целую версту. Почти посреди набережной стоял <…> летний дворец канцлера князя Александра Андреевича Безбородко <…>
В сад Безбородкинский дворец выходил террасой с перильцами кованого железа. Широкая липовая аллея, подходившая к самому садовому фасаду, была уставлена по обе стороны мраморными бюстами римских императоров; она доходила до моста, украшенного опять-таки львами, а конец этой аллеи упирался (с 1877 г.) в деревянный забор, отделявший участок завода «Нева» от остального парка. Слева от дворца, в саду под деревьями возвышалась грациозная беседка, так называемый "Кофейный дом", похожий на Турецкий павильон в Царском Селе. Внутри этот дом был расписан по желтому фону птицами и арабесками, но уже в 1877 г. он служил складом всякой рухляди и, глядя через щель в запертой двери, можно было различить внутри груды ломаных скульптур вперемежку со скамьями, столами, частями решеток и с садовыми инструментами. Еще более влево от дворца стояла до 1878 г, на довольно открытом месте помянутая Руина, назначение которой было служить "бельведером", а рядом находился построенный в стиле английской готики дом управляющего <…>. Около готического дома возвышалась простая триумфальная арка, через которую, как гласило предание, не раз въезжала на праздники, дававшиеся графом Безбородко, сама матушка Екатерина Великая. Вправо от дворца парк был замкнут со стороны набережной глухим дощатым забором с каменными столбами. Ближайшие к Охте ворота в нем и вели к дачному поселку, в котором жили и мы. Почти у самых ворот, рядом с небольшой двухэтажной желтой дачей сохранился гранитный пьедестал, на котором когда-то стояла ваза, каменная крышка которой все еще валялась тут же в траве; другая прекрасная ваза полированного гранита уцелела недалеко от завода моего зятя. Кубический домик с купольным прикрытием (типичный для Кваренги), рядом с нашей дачей, служил жилищем полуглухому дворнику Сысою и его сварливой старухе; по когда-то эта сторожка была баней-купальней, и сам Александр Дюма в ней парился.
Запущенная дорожка вела от ворот в глубину парка, изобиловавшего деревьями всевозможных пород. Столетние дубы, березы, липы, ели стояли то сплоченными рощами, то образовывали центр небольших полянок. Дорожка приводила к деревянному "китайскому" мостику, от китайского убора которого оставались лишь жалкие обломки. Однажды хрупкие перила этого мостика, на которые неосторожно облокотился кто-то из наших гостей, подломились, и он едва не сломал себе шею, упав в неглубокие воды канала. С тех пор ветхие узорчатые перила были заменены новыми, простыми, но прочными, да и весь мостик переделан на простейший лад.
За мостом возвышалась "горка", обязательная в каждом парке, она вся заросла кустами волчьих ягод <...> Еще через несколько шагов за изгибом канала открывался вид на главную диковину Кушелевского парка — на Кваренгиевскую ротонду, пожалуй, слишком колоссальную по месту, но являвшую собой образцовый памятник классической архитектуры. Ротонда состояла из невысокого гранитного основания и из восьми величественных колонн с пышными коринфскими капителями, поддерживавшими плоский купол, богато разукрашенный внутри лепными кессонами. Колонны были белые, крыша зеленая. Еще в 60-х годах эта монументальная беседка служила сенью для памятника Екатерины II в образе Кибелы, но в мое время статуи уже там не было, и говорили, будто ее граф Кушелев подарил государю. Не та ли это статуя, что стояла в царскосельском "Гроте"? Сама же ротонда Кваренги простояла, несмотря на отсутствие каких-либо ремонтов, в полной целости до 90-х годов, и только тогда она была продана на слом за грошовую сумму моей кузиной Соней Кавос, которой но наследству от отца принадлежала эта часть парка. [Примечание А.Н.Бенуа: " Я узнал недавно, что в момент продажи на слом ротонда представляла из себя развалину. Чудовищная буря, пронесшаяся над Петербургом, сорвала с нее крышу и повалила одну из колонн." ]
Она же лет через пятнадцать нанесла последний удар Кушелевке, продав свою землю по участкам, на которых вскоре выросли самые ординарные дома и домишки. Лишь кое-где уцелевшие среди них деревья и полузасохшие пруды продолжали напоминать о том, что когда-то здесь была расположена одна из самых великолепных барских усадеб.
Влево от ротонды был расположен славившийся когда-то, но постепенно совершенно запущенный фруктовый сад, от которого уцелели лишь несколько кустов одичавшей малины и крыжовника; далее, за главной аллеей у моста со львами открывался вид на первый большой пруд, в водах которого отражались два соединенных одной общей мраморной лестницей павильона. Эти постройки, стоящие уже на территории, принадлежавшей Славянскому заводу, напоминали петергофские Озерки.
Первый пруд соединялся посредством пролива со вторым, находившимся в полном владении моего зятя [Эдвардса - S.P.] и славившимся своими белыми и розовыми водяными лилиями. Здесь местами на берегах можно было различить остатки гранитных пристаней с терракотовыми скульптурами и здесь же стояла "ферма" — большая, выкрашенная в красный цвет постройка с круглой башней, похожая на ферму в Царском Селе. Рядом с ней по разбитым мраморным чашам и по уступам из пористого камня стекала ржавая вода, проведенная по прямому канальчику от железного источника деревни Полюстрово. Деревня эта тянулась "в глубь страны" приблизительно на версту по обеим сторонам помянутого канальчика, воды которого становились все краснее и краснее по мере приближения их к своему источнику. У самого же источника канал расширялся в виде "ковша", на берегу которого вытянулось длинное, выкрашенное в темно-красный цвет здание "Заведения минеральных вод", пользовавшегося значительной славой в 40-х и 50-х годах, но влачившего в наше время самое жалкое существование. В запущенном саду этого "Заведения" оставался от прежнего блеска один лишь киоск для музыки и какие-то покривившиеся бараки для лавочек, но уже в наши дни музыка никогда здесь не играла, а лавочки стояли заколоченными, из чего явствовало, что вера в целебность "железной воды" была поколеблена. Соответственно с этим дачи в Полюстрово, когда-то населенные довольно зажиточными людьми, теперь снимались исключительно мелким людом. Прямо за деревней Полюстрово начинался лес, настоящий лес, куда мы ходили собирать чернику и грибы и в котором, говорили, водились волки и лисицы. С другой стороны Полюстрова открывался далекий простор полей и огородов, а вдали, у самой линии горизонта едва блистали купола церкви на Пороховых заводах."
